Умный и сознающий. 4 миллиарда лет эволюции мозга - Джозеф Леду

считали, что принципы поведения универсальны для всех, а все многообразие человеческого поведения, требующее научного объяснения, включая язык и мысль, можно изучить в ходе лабораторных опытов на животных, а что там у кого в голове, в этом «черном ящике», – неважно, будь то даже мозг (рисунок 42.1).

Рисунок 42.1. Интроспекционизм, бихевиоризм и когнитивистика

Исходя из очевидного сходства процесса обработки информации человеческой мыслью и компьютером, в середине XX века в психологии зародился новый подход. Когнитивистика, как и бихевиоризм, придерживалась постулата, в основе которого лежали поведенческие реакции, и, хотя поведение считалось мерилом внутренних состояний, оно вклинивалось в них, изначально уклонившись от сознательности. Познающий разум считался системой обработки информации. Мыслительный процесс иногда приводил к осознанным впечатлениям, но в центре внимания все же оставалась обработка информации, которая, в сущности, считалась бессознательной (то есть неосознанной) деятельностью. Таким образом, когнитивистика приблизила к психологии разум, правда, вновь не тот сознающий разум, от которого отказались бихевиористы.

Благодаря Зигмунду Фрейду понятие бессознательного стало популярным задолго до возникновения когнитивистики. По его мнению, бессознательное было тем местом, куда отправлялись тревожные осознанные мысли и воспоминания и где они хранились, чтобы не вызывать чувства беспокойства, но когнитивистика предложила другой взгляд. Когнитивное бессознательное, как начали называть неосознанный когнитивный процесс, является бессознательным не вследствие информационной репрессии, а по причине его организованности таким образом, что процесс обработки информации по большей части протекает за пределами сознания.

Например, когда вы направляетесь к месту назначения (скажем, к ларьку за кофе через дорогу от офиса), вы решаете, куда вам нужно, и больше не думаете о том, как туда добраться, – вы просто идете. Аналогичным образом мы осуществляем большую работу, составляя грамматически правильные предложения, но не готовимся к высказыванию сознательно, расставляя части речи согласно определенному плану. В процессе выполнения обычных операций мы способны размышлять о чем-то еще, и если во время движения на автопилоте что-то случается (например, на вашем пути к ларьку попадается преграда или предложение никак не складывается), мы успеваем это заметить. Наше внимание переключается на неожиданное или нежелательное событие, мы осознаем его присутствие, а то, о чем мы в тот момент думали, уходит на второй план. Таким образом, процесс управления когнитивным бессознательным лежит в основе не только информационного содержания, которое мы сознательно переживаем, но еще и направляет поведенческое взаимодействие с окружающим миром. Для того чтобы отделить сознательное от фрейдистского бессознательного, я предпочитаю пользоваться термином «неосознаваемое».

Если изучать познание с эволюционной точки зрения, нужно четко определить, что мы имеем в виду. Здесь этот термин обозначает процессы, лежащие в основе приобретения знаний посредством создания внутренних представлений о внешних явлениях и их хранения в виде воспоминаний, которые затем можно использовать в размышлениях, раздумьях и в поведении. Именно зависимость от внутренних представлений о вещах или явлениях в отсутствие внешнего объекта этих представлений отличает мышление от бессознательных форм обработки информации. Исходя из этого определения процессы, которые вызывают мгновенные поведенческие реакции в ответ на возникший стимул, строго говоря, не находятся под когнитивным контролем. Таковыми можно считать только те реакции, которые зависят от внутренних представлений. Как мы увидим, когнитивистика процветает, поскольку сумела отделить одно от другого.

Одним из ответвлений когнитивистики и ее связью с информатикой была сфера искусственного интеллекта (ИИ). Некоторые считают, что сильный ИИ – это идея, согласно которой мышление и даже сознание способны появиться в результате представления информации в искусственных системах. Я склоняюсь к более мягкой версии и считаю, что сходства между человеческим мышлением и обработкой информации в искусственных системах могут быть использованы в познавательных целях и способны помочь в понимании человеческого мышления. Другими словами, поток электронов в электронных устройствах может пролить свет на сознание, но его недостаточно, чтобы создать таковое.

Таким образом, по моему мнению, мышление является продуктом биологической эволюции и, будучи таковым, требует обработки биологической информации. Правда, во внимание следует принимать не все случаи, например, в ней участвуют все клетки в любой момент их жизни. Некоторые ученые ограничивают мышление обработкой только той биологической информации, которая лежит в основе поведения. Согласно этой позиции, поведенческая деятельность растений, грибов и даже одноклеточных микробов отражает рудиментарные мыслительные способности. Артур Ребер в своей книге «Первые умы» заявляет, что поскольку бактерии демонстрируют фототаксисы, у них есть разум. По моему мнению, приравнивание мышления к способности производить реакцию на стимуляцию извне расширяет этот термин настолько, что он полностью теряет свой смысл.

Я придерживаюсь точки зрения, что мышление – это продукт биологических процессов, осуществляемых за счет нервной системы (рисунок 42.2). Это означает, что сознание – это черта, характерная только для животных, причем только для некоторых из них. Исходя из этого определения задача поиска созданий, способных к познанию и не способных к нему, сводится к выявлению тех из них, нервная система которых может формировать, хранить и использовать внутренние представления.

Рисунок 42.2. Виды обработки информации

Глава 43

Как способность мыслить оказалась в компетенции бихевиористов

Философ Иммануил Кант считал, что наука не сможет измерить разум – этой цели ей никогда не достичь. Однако сотни лет спустя когнитивистика все же нашла способ сделать это, причем не только у людей, но и у животных.

Для того чтобы измерить познавательную способность, нужно измерить поведение, и, как мы уже видели, сознательный поведенческий контроль следует отличать от бессознательного. Когнитивисты добились этой цели, расширив жесткий подход бихевиористов.

Инструментами измерения эмоций у животных являются, конечно же, методика выработки условного рефлекса по Павлову и инструментальная выработка условного рефлекса, в которых мы разобрались в части 2. Основоположник бихевиористской школы Джон Уотсон использовал павловский эксперимент в качестве основы своей философии, а его последователь Б. Ф. Скиннер считал, что павловское обусловливание – метод слишком узкий, чтобы применять его к людям, поэтому он обратился к инструментальному обусловливанию Эдварда Ли Торндайка.

Для того чтобы объяснить условный рефлекс, бихевиористы изучали историю взаимоотношений субъекта со стимулами и его реакции. Павловское обусловливание принимали в расчет в том, что касалось связи, формируемой непосредственным возникновением двух и более стимулов, а инструментальное обусловливание – в том, что касалось последовательного появления реакций и подкрепляющих исходов стимулов, которые они вызывали. Эти смежные отношения принято называть чистыми ассоциациями[56], тем самым подчеркивая, что термин «ассоциация» не относится ни к какому внутреннему мыслительному процессу. Механизм чистых ассоциаций Павлова изображен в таблице 43.1.

Таблица 43.1. Чистые ассоциации Павлова (УС и БС происходят непрерывно)